Айзенберг Яков Ейнович создал и долгое время руководил 3-им комплексным отделением КБ «Электроприборостроения», где я был на преддипломной практике, писал дипломную работу, защищал её и работал с 1968-го по 1975-й год.
Эта страница посвящена памяти Якова Ейновича Айзенберга.
Подробнейшую информацию о нём легко найти в Интернете, я же напишу лишь о том, что в Интернете вряд ли встретите.
1. Айзенберг Яков Ейнович был самым умным человеком, с которым мне посчастливилось общаться в жизни. К тому же он отличался исключительной доброжелательностью, умением располагать к себе людей и редким чувством юмора.
2. Он закончил с золотой медалью среднюю мужскую школу № 82 города Харькова. Эту же школу в 1964 году окончил и я, но у нас уже было смешанное обучение. Школа была расположена в хорошем районе Харькова и имела отличный учительский коллектив: достаточно сказать, что на его основе была сформирована первая в Харькове специализированная физико-математическая школа. Русский язык и литературу Яше преподавала Роза Михайловна Сорокина, которая учила и меня. Насчёт других общих учителей в своё время не узнал, а теперь уже это практически невозможно.
3. Яков Ейнович имел редкостное и необычное хобби: он собирал нераспечатанные пачки сигарет и помещал их за стекло в спецхранилище, сделанное в виде страниц книги, корешок которой был вертикально прикреплён к стене.
4. Именно Айзенберг Яков Ейнович взял на себя ответственность за крайний старт обледеневшей ракеты «Энергия» с пристыкованным «Бураном». Он просто позвонил в Харьков, получил результаты моделирования ситуации и сказал: «Сейчас запускать можно, через час будет поздно».
19-го марта 2013-го года наконец-то получил от своего однокласника, нашедшего меня на «Однокласниках», книгу воспоминаний Якова Ейновича Айзенберга «Ракеты Жизнь Судьба», о которой давно знал, которую мечтал прочитать и которую не смог найти в интернете. Прочёл её и узнал много интересного.
5. Оказывается, Яков Айзенберг был главным и самым эффективным разработчиком систем управления ракетами и космическими аппаратами в Советском Союзе.
6. Его авторитет в ракетно-космической отрасли был очень высок: достаточно упомянуть, что когда объединили фирмы С. П. Королёва и В. П. Глушко в РКК «Энергия» и поставили во главе РКК «Энергия» В. П. Глушко, юмористы РКК поведали Айзенбергу, что
у Валентина Петровича собственная шкала ценностей людей. На первом месте – его личный массажист, на втором – Д. Ф. Устинов, а на третьем – ты.
7. Прочёл множество воспоминаний корифеев советской ракетно-космической техники, но только в воспоминаниях Айзенберга нашёл правдивое и чёткое объяснение причин самой жуткой аварии советской ракеты, случившейся 24-го октября 1960-го года. Вот цитата из воспоминаний Якова Ейновича:
Чтобы повысить вероятность успешного запуска двигателя второй ступени в полете, решили вместо предусмотренной технологии работ внедрить другую, что было первой серьезнейшей ошибкой, приведшей, в конечном счете, к трагедии.
В нормальном случае запуск двигателя второй ступени начинается после (практически одновременно) выключения отработавшего двигателя первой ступени и ее отделения. Это достаточно сложный процесс, состоящий в выдаче в двигательную установку от системы управления определенной, жестко регламентированной и отработанной при испытаниях на Земле последовательности временных команд, часть из которых выдается только после того, как проверено фактическое исполнение предыдущей.
В данном случае, исходя из описанных выше опасений, решили выдать все эти команды еще на Земле, оставив выдачу в полете только самой последней. Таким образом, для запуска двигательной установки полностью заправленной второй ступени ракеты оставалось выдать только одну команду, т. е. практически замкнуть два контакта в шаговом искателе. Конечно, это грубое нарушение технологии работ, резко снижающее безопасность, но на стартовой позиции продолжало царить полное благодушие, и Главком в окружении другого начальства сидел за столом возле самой ракеты. В конце концов, решение об изменении технологии формально принималось всеми конструкторскими организациями и военными, так чего бояться. Поскольку перенос выдачи команд на время, когда ракета еще на Земле, коснулся только аппаратуры разработки нашей организации, она и должна была проявить максимальную осторожность и не давать своего согласия на такие «эксперименты». Здесь и сказалось полное отсутствие необходимого опыта и квалификации у наших сотрудников (их специальность называлась комплексники), а головная организация по системе управления этой ракеты НИИ-944 (это был их первый и последний опыт выступать головными по системе управления – СУ, как я буду пользоваться в дальнейшем тексте), наш, скажем, руководитель, в этом просто ничего не понимала. Но и разработчик ракеты ОКБ-586, где уже были к этому времени опытные специалисты, и что самое важное – военные, главной обязанностью которых всегда был контроль за строгим соблюдение технологии работ, тоже согласились. Поэтому, не снимая вины с работников ОКБ-692, следует признать, что ее с ними разделили и многие другие организации.
Далее все прошло очень быстро и очень плохо. НИИ-944 настояло, чтобы перед пуском все было еще раз проверено, а затем возвращено в исходное состояние. Вроде все правильно, но при этом возврате шаговый искатель проходил все положения, в том числе и то, при котором замыкались два последних контакта. Этого тоже никто не учел, так что последняя недостающая команда на запуск двигателей второй ступени была выдана, хотя произошло это из-за непонимания, а не по злому умыслу. При штатной технологии такая ситуация полностью исключена, но ведь разработчики сами сделали ситуацию абсолютно нештатной.
Включился на старте на полностью заправленной ракете двигатель второй ступени, все вспыхнуло, и все находившиеся возле ракеты заживо сгорели. Их было много, хотя по нормам советской секретности в газетах было объявлено только о гибели Маршала Неделина, и то в авиакатастрофе, об остальных погибших – ни слова. Среди них оказались многие достойные люди. Из нашей организации, кроме самого Коноплева, погиб начальник приборного отдела талантливый инженер Иосиф Абрамович Рубанов, а также старший инженер Михаил Иванович Жигачев. Сильно обгорел еще один наш инженер Николай Волобуев, впоследствии бессменный руководитель нашего профкома.
Погибло много заместителей Янгеля (он сам отошел покурить и чудом уцелел, хотя тоже получил ожоги) и среди них любимый первый заместитель Лев Абрамович Берлин. Я непосредственно с ним не работал, так как он отвечал за производство и обеспечивал всю связь с заводом, но хорошо знавшие его люди говорили, что он – один из самых талантливых организаторов. Рассказывали о буквально сказочной его карьере. Когда в 1954 году М.К.Янгель создал ОКБ-586, он поначалу, естественно, столкнулся с большим числом организационных проблем и неурядиц. На личный прием к нему пришел молодой (относительно) инженер Л.А.Берлин и рассказал о видимых ему (и не только) недостатках, причем сделал это настолько глубоко и толково, что Михаил Кузьмич спросил, видит ли он способы быстро поправить положение дел. Не то на том же личном приеме, не то на следующий день Берлин передал Янгелю свои предложения по организации работ, а еще на следующий день он был назначен, минуя все промежуточные ступени, первым заместителем Янгеля, чтобы он мог реализовать свои идеи. Не ручаюсь за 100% достоверность рассказа, но Янгель очень ценил Льва Абрамовича, уезжая довольно часто в командировки, оставлял его за себя, и повторял своим заместителям, что «мы можем все уехать, оставив только Берлина, и дела будут идти нормально». Берлин приехал на Байконур буквально за несколько дней до катастрофы, работ у него там не было, его пригласил Янгель на первый пуск, и он погиб.
24 октября 1961 года, когда произошла эта трагедия, стал самым «черным» днем в ракетной технике (это была и остается самая большая катастрофа по числу человеческих жертв), в этот день мы, как люди глубоко суеверные, пуски ракет больше не проводили, думаю, Россия и сейчас не проводит.
Была назначена самая высокая из всех возможных правительственная комиссия во главе с Л. И. Брежневым, которая, к счастью, пришла к выводу, что виновники погибли при катастрофе, арестовывать и расстреливать никого не нужно. Вот что значит, уже не было в живых «великого вождя», а то бы так просто все не обошлось.
Я по работе не имел никакого, даже теоретического, отношения к аварии, и этом смысле она меня не коснулась.
8. Оказывается, и первый запуск ракеты «Энергия» 15-го мая 1987-го года, систему управления которой сделали в НПО «Электроприбор», санкционировал Яков Айзенберг по результатам моделирования ситуации, оперативно проводимой в Харькове.
9. Из воспоминаний Якова Айзенберга узнал, что отправку на пенсию многолетнего руководителя НПО «Электроприбор» В. Г. Сергеева организовал В. П. Глушко. Он специально приезжал в Харьков, чтобы убедить Сергеева побыстрее переделать какую-то незначительную программу, на которую отделение А. С. Гончара запросило несколько месяцев, а достаточно было одного дня по оценке и Якова Айзенберга, и многих других специалистов. Сергеев почему-то решил, что он ровня Глушко. А В. П. Глушко был в то время в ракетно-космической технике фигурой №1. В заключение разговора Глушко сказал: «Я с Вами больше работать не смогу». Вскоре после этого из Москвы прибыла комиссия во главе с министром О. Д. Баклановым, и В. Г. Сергеева вынудили написать заявление о выходе на пенсию.
10. Без сомнения, после Сергеева НПО «Электроприбор» должен был сразу же возглавить Айзенберг, как наиболее авторитетный харьковский руководитель, но его кандидатуру невозможно было согласовать с антисемитским харьковским обкомом партии. Сразу после отправки Сергеева на пенсию Айзенберга пригласили в тот же кабинет, министр сказал, что Сергеев уходит на пенсию, а Айзенбергу поручили обеспечить работы по системе управления ракетой «Энергия» и задали вопрос в том, какую должность он для этого хочет. Он понимал, что это не должность руководителя фирмы (её невозможно было согласовать с обкомом партии), и сразу сказал, что речь может идти о заместителе по научной работе и первом заместителе Главного конструктора фирмы, чтобы иметь хоть какую-то реальную власть.
Как написал Яков Айзенберг, Соответствующий приказ был тут же подписан, а поскольку министерские начальники в кадровых вопросах люди опытные, то решили на место Сергеева пока никого не назначать, чтобы тот не мешал мне сделать всё для первого пуска «Энергии».
11. Через несколько лет Яков Айзенберг всё-таки возглавил НПО «Электроприбор», но для этого пришлось министерству и ЦК КПСС пойти на беспрецедентный шаг, назначив на заседании коллегии 12 апреля 1990 г. Айзенберга Якова Ейновича генеральным директором – главным конструктором НПО «Электроприбор».
12. Яков Ейнович Айзенберг был убеждён, что пик развития ракетно-космической техники прошёл. Он провёл переименование фирмы в «Хартрон», а также акционирование и реструктуризацию «Хартрона».
13. В октябре 2000-го года Яков Ейнович попал в автомобильную аварию по пути из Харькова в Киев, долго лечился, вернулся к руководству «Хартроном», а в 2002-м году ушёл в отставку по собственной воле, хотя никто добровольно не уходит с такой должности.
14. На должность президента «Хартрона» Яков Ейнович рекомендовал назначить заместителя руководителя фирмы по финансовым и экономическим вопросам Николая Ивановича Вахно, который до сих пор успешно руководит «Хартроном».
15. Вскоре после отставки Яков Ейнович, сохранив украинское гражданство, уехал в Израиль долечиваться после автомобильной аварии, лечить жену и помогать дочери подтвердить диплом врача и воспитывать внучку.
16. Он постоянно поддерживал телефонную связь с «Хартроном», помогая фирме бороться за выживание.
17. Яков Ейнович Айзенберг успел написать книгу воспоминаний под названием «Ракеты Жизнь Судьба» и умер от онкологического заболевания в Израиле 3-го июля 2004-го года, через 20-ть дней после семидесятилетия. Похоронен в городе Раанана, который расположен в 19-ти километрах от Тель-Авива.
